Вопрос: Сегодня мы говорим о работе российской дипломатии в Совете Европы. Сегодняшний брифинг приурочен к юбилею - 25-летию вступления России в эту организацию. Иван Дмитриевич, наверное, сразу с юбилейной темы начнем. Российская Федерация была принята в Совет Европы в 1996 году, решение об этом было принято на сессии ПАСЕ 25 января. Как Вы оцениваете четверть века работы российской дипломатии в Совете Европы, что нам, России, дало членство в этой организации, над чем сегодня работает российская дипломатия и каковы приоритеты нашей страны в Совете Европы?

Ответ: Да, действительно, наш брифинг совпадает с юбилеем, с 25-летием вступления России в Совет Европы. Формально оно было завершено 28 февраля 1996 г. Дата настраивает, конечно, на размышления по поводу того, что удалось, что не удалось. Эпоха была другая, но мы шли в Совет Европы сознательно, и вступление было продумано, и, собственно говоря, сейчас время подвести некоторые итоги. Ваши вопросы как раз свидетельствуют о том, что Совет Европы вызывает интерес у российской общественности. Мы считали и при вступлении, что Совет Европы может и должен оказать профессиональное экспертное содействие России в реформе общественных отношений, в правовом урегулировании общественных отношений, которые сложились в то время. И надо отметить, что Совет Европы действительно во многом помог Российской Федерации. В принципе, у нас была создана эшелонированная, продуманная система защиты прав человека, начиная с Уполномоченного по правам человека. Следует отметить и такой институт, как Общественная наблюдательная комиссия, которая имеет право посещать места лишения свободы. Кстати, членство в Совете Европы неразрывно связано с отказом в нашей стране от использования смертной казни. Присоединившись к в Европейской конвенции по правам человека, которая постулирует запрет на применение смертной казни, мы ввели мораторий на использование смертной казни. По сравнению с некоторыми другими странами, скажем, Соединенными Штатами, где, как известно, практикуется эта мера, Российская Федерация выглядит здесь достойно. 

К сожалению, Совет Европы часто у нас в общественном восприятии путается с Евросоюзом и с Парламентской ассамблеей Совета Европы. А почему у нас идет такое смешение понятий? Потому что будничная работа на треке межправительственного сотрудничества остается в тени. Она не скандальна. Много что сделано здесь на этом направлении. Я хотел бы отметить целый ряд направлений, важных для нас, для российского общества: борьба с терроризмом, борьба с наркотрафиком, продвижение социальной повестки дня, работа по тематике спорта, молодежи, культурные обмены. 

Очень актуальна сейчас, особенно с наступлением пандемии, которая длится уже больше года, борьба с фальсификацией лекарственных средств. По инициативе России была разработана Московская конвенция по борьбе с фальсификацией лекарств МЕДИКРИМ. 

В плане спорта я хотел бы отметить, что Совет Европы фактически способствовал во многом успешному проведению Чемпионата мира по футболу в 2018 году. Буквально накануне мундиаля была заключена Конвенция по обеспечению безопасности на спортивных мероприятиях, и было налажено сотрудничество правоохранительных органов. Эти меры помогли успешному проведению данного выдающегося спортивного мероприятия. 

Совет Европы сейчас работает над очень интересными перспективными направлениями, которые очень важны для российского общества. Скажем, защита персональных данных. Здесь достигнуты значительные успехи. Заключена Конвенция 108, так называемая Конвенция о защите физических лиц при автоматизированной обработке персональных данных. Для нас, для российских граждан, в том числе очень важно, что там, по сути, запрещается трансграничная передача персональных данных в страны, где их защита недостаточна. Это очень важно сейчас. 

Новое направление – искусственный интеллект. Это направление перспективное. Главное, чтобы оно не было политизировано в будущем. Здесь развернута большая работа. В принципе, многие страны выступают за то, чтобы создать международно-правовой инструмент регулирования. И у нас значительный творческий, экспертный потенциал, мы вносим большой вклад здесь. 

Биоэтика - важнейшая проблема! Наши эксперты, в т.ч. из Министерства здравоохранения тоже здесь активно участвуют. 

Вообще Россия присоединилась к 67 правовым инструментам – конвенциям Совета Европы и протоколам к ним, которые имеют обязательный характер. В этом, кстати говоря, особенность Совета Европы. Его договорно-правовые акты имеют обязательный характер. Раз уж мы вступили в организацию, раз мы их ратифицировали, то мы обязаны их имплементировать. Присоединяемся мы осознанно. Если нас что-то не устраивает, то эти конвенции мы не подписываем. У нас есть, скажем, принципиальные возражения по Будапештской конвенции по киберпреступности – мы туда не вступаем. У нас есть принципиальные возражения по ряду положений о гендерном факторе Стамбульской конвенции. В результате мы к ней не присоединяемся, хотя многие положения этой Конвенции хорошо и грамотно прописаны. И так далее.

Наше отношение к Совету Европы очень реалистичное, прагматичное, без иллюзий. В то же время многое из сделанного гуманизировало нашу пенитенциарную систему. Приняты законы, которые облегчают и демократизируют условия содержания. Это заслуга не только Совета Европы, но и, естественно, наших правоохранительных органов, которые здесь приняли активное участие. Это заслуга и наших судебных органов, которые тоже находятся в активном диалоге с Европейским судом по правам человека и с другими структурами. У нас очень активный диалог идет по линии Верховного суда, Конституционного суда. И мы стараемся с дипломатической точки зрения содействовать этому нормальному диалогу. 

Но в то же время, конечно, есть и проблемные моменты. К сожалению, на пять лет наша парламентская делегация была незаконно отлучена от работы в Парламентской ассамблее. Сейчас этот системный кризис организации преодолен, делегация достойно влилась в ряды парламентариев Ассамблеи, это мы видим по итогам последней сессии. Мы не занимаемся политиканством – мы занимаемся действительными проблемами, готовим серьезные доклады, в т.ч. посвященные COVID-19, и намерены так действовать и дальше.

Вопрос: Спасибо большое. Как Вы верно отметили, для многих Совет Европы ассоциируется с ПАСЕ и скандалами, которые связаны с участием делегации российских парламентариев в сессиях ПАСЕ. Вы уже упомянули о том, что на какое-то время Россия была лишена права голоса и не работала в ПАСЕ. Сейчас все наладилось. Хочу попросить Вас оценить зимнюю сессию ПАСЕ 2021 г. и участие в ней российских парламентариев с точки зрения российских интересов.

Ответ: Спасибо за Ваш вопрос. Я не парламентарий. Итоги сессии были подведены и руководителем делегации П.О.Толстым, и С.И.Кисляком, и председателем Государственной Думы В.В.Володиным. Но я хотел бы сказать несколько слов с нашей точки зрения, потому что Постпредство России при Совете Европы, естественно, было вовлечено. Мы помогали нашим парламентариям. На этой сессии было пять российских депутатов. Она впервые проводилась в т.н. «гибридном» формате - т.е. пять парламентариев присутствовали физически, остальные члены нашей делегации работали онлайн и вносили активный вклад. Была предпринята предсказуемая попытка со стороны украинской делегации оспорить полномочия нашей делегации под надуманными предлогами. Результат голосования по резолюции (107 - за подтверждение полномочий делегации, 36 – против) говорит сам за себя. Устали многие здравомыслящие европейские парламентарии от бесконечного кликушествования и попыток выдавить нас из этого важного парламентского форума. Правильно подчеркивалось нашими депутатами, что это, по сути, единственная действующая сейчас общеевропейская парламентская площадка. Решение по полномочиям было принципиальным для нас, потому что, если бы оставались какие-то даже вторичные рестрикции в отношении прав нашей делегации, естественно, мы бы прекратили работать, ушли бы с этой сессии. Этого не произошло. Поэтому работа шла по другим важным направлениям. Я уже отметил тематику COVID-19. Надо отдать должное самой Парламентской ассамблее - она здесь выступает закопёрщиком в принятии конкретных мер со стороны Совета Европы по гармонизации законодательства в области лекарственных препаратов, по обеспечению равного доступа к вакцинам, по борьбе с дезинформацией в отношении вакцин. В общем, здесь непочатый край работы, и в ПАСЕ она началась. Наши парламентарии активно здесь участвуют, по-деловому.

Другой важный момент – в повестку дня сессии был внесен вопрос об американских Интернет-гигантах, компаниях, платформах, по сути дела, о зажиме свободы слова с их стороны, о цензурировании. Накануне Совет Федерации обратился по этому вопросу к Парламентской ассамблее и Генеральному секретарю Совета Европы. И надо признать, что это проблема нарушений со стороны американских Интернет-компаний волнует не только нас: многие депутаты, многие постпреды в рамках Комитета министров Совета Европы разделяют наши озабоченности из-за того, что произошло накануне на фоне выборов президента США. По сути, конечно, выход Интернет-компаний из-под контроля государства, грозит большими неприятностями. Поэтому тема эта поднята, она будет прорабатываться дальше. С нашей стороны мы готовы и уже вносим творческий вклад в то, чтобы этот вопрос не закончился тривиальной болтовнёй, чтобы он привел к принятию конкретных мер и решений в рамках и ПАСЕ, и в целом Совета Европы. 

Ну и все-таки я бы завершил ответ на вопрос о работе в ПАСЕ оптимистично. Попытки оспаривания полномочий наших депутатов, к сожалению, будут продолжаться. Но правильно сказал один из российских парламентариев: «собаки лают, а караван наш идет». Различные крики и звуки со стороны не должны его сбивать, мы все-таки - великая держава! 

Вопрос: Иван Дмитриевич, а можно сказать, что все-таки работа российской дипломатии в Совете Европы деполитизирована, и на нее не оказывают большого прямого влияния те негативные выпады, которые происходят в ПАСЕ в отношении российской делегации, что у вас все-таки конструктивное сотрудничество?

Ответ: Хороший вопрос. В Совете Европы два уставных органа – Комитет министров, отвечающий за межправительственное сотрудничество, и Парламентская ассамблея. Конечно, эти два уставных органа действуют как сообщающиеся сосуды, но все-таки это не синхронно: и традиции, и условия, и последствия практической работы в этих органах разные. Политизация многих вопросов, к сожалению, иногда затрагивает нашу работу на направлении межправительственного сотрудничества. Но у нас работа более конкретная, я бы сказал. Налаженное практическое сотрудничество по очень многим направлениям я уже обозначил. В связи с пандемией конечно здесь произошел некоторый сбой в графике, но постепенно контакты все равно восстановились по большинству направлений, и идет отработка конкретных рекомендаций, мероприятий и решений. 

При этом общая обстановка, конечно, сказывается и на работе Комитета министров: некоторые вопросы искусственно политизируются. Скажем, раздуваются нападки на нашу внутреннюю политику. Но мы здесь к этому готовы, это для нас не внове. У Комитета министров, я бы сказал, все-таки выработался относительный иммунитет к такого рода попыткам сбить его с курса. И межправительственное сотрудничество не прекращалось на время действия санкций в отношении нашей парламентской делегации. В конце концов разум взял верх, министерское заседание КМСЕ в Хельсинки приняло решение, способствовавшее возвращению российской делегации в ПАСЕ, и потом уже за ними последовало и решение самой Ассамблеи. Права нашей делегации в полном объеме были восстановлены. Конечно, здесь часто обсуждаются «горячие темы», но мы отмечаем стремление большинства делегаций, разумной части делегаций, все-таки продолжать накапливать и развивать тот потенциал, который есть, и работать по новым направлениям, которые я уже обозначил, и, к которым относятся вопросы, связанные с преодолением последствий COVID-19. Работы здесь непочатый край. А на всякие нападки мы отвечаем, я считаю, достойно. Хорошо, что у нас очень четкая, грамотно продуманная позиция, совпадающая с нашими убеждениями. Для того, чтобы предъявлять к нам какие-то претензии, надо самим быть чистыми, и морально, и политически. А этого, конечно, у наших оппонентов нет.

Вопрос: Спасибо. Вы упоминали об озабоченности, не только российской, но и других членов ПАСЕ деятельностью американских Интернет-гигантов. Можно ли ожидать выработку некой конвенции, которая будет ограничивать их деятельность? Ведь, по сути, иногда речь идет о вмешательстве во внутреннюю политику государств. Например, американские выборы – этому яркое подтверждение. С Вашей точки зрения, какая-то общая международная конвенция может быть выработана?

Ответ: Вы знаете, это идеал. Но надо быть реалистами. Конечно, многих это не устраивает, но влияние компаний и американский фактор – конечно очень сильны. Мы будем добиваться, чтобы хотя бы какие-то общерамочные договоренности на бумаге были выработаны. Но как пойдет дело дальше, зависит не только от нас. Есть классическая формула: для танго нужно два человека. А тут вообще-то уже 47. Поэтому надо все 47 посадить в одну лодку, чтобы они плыли в одном направлении, хотя по многим пунктам их позиции совпадают.

Вопрос: Спасибо. Вы уже упоминали о необходимости принятия мер по преодолению пандемии COVID-19. Обсуждается ли в рамках Совета Европы вопрос, связанный с вакцинацией против COVID-19? Каково отношение к российской вакцине, которая уже сейчас получила международное признание? К вопросу о введении COVID-паспортов, свободного передвижения граждан между странами после снятия карантинных мер?

Ответ: По нашей вакцине формального обсуждения не происходит. Мы, конечно, презентовали ее. Но неформально очень многие мои коллеги безусловно признают ее эффективность и поздравляют. 

К сожалению, в свое время в Совете Европы был ликвидирован межправительственный Комитет по здравоохранению. Мы сейчас выступили с предложением восстановить его. Целый ряд делегаций нас поддержал, чтобы мы вели уже более предметную фокусную работу. Некоторые высказали сомнения. Тем не менее, мы добиваемся, чтобы работа здесь была более структурирована. Надо отдать должное Генеральному секретарю Совета Европы Марии Пейчинович-Бурич – она уделяет большое внимание именно систематизации и централизации работы Совета Европы на этом направлении. Делается это, естественно, с учетом специфики Совета Европы, сквозь правочеловеческую призму. 

В Совете Европы был выработан целый ряд рекомендаций для работы государств в условиях пандемии. Как пойдет дело дальше, зависит в том числе и от нас – как активно мы будем работать по этой повестке и ее продвигать. COVID-паспорта в Совете Европы не обсуждались, хотя отношение к этому тоже очень разное. Вакцинация не должна стать очередной разделительной линией в Европе – их и так чересчур много. Достаточно много стран разделяет эту нашу позиция. Конечно, здесь значительное влияние оказывает Евросоюз, его политика в области вакцинации. Мы видим позитивные отклики, в том числе со стороны многих стран Евросоюза в последнее время. Посмотрим, как пойдет дело дальше. Нашу вакцину покупает все больше и больше стран, и не только в Латинской Америке, и не только на пространстве СНГ, но в Европе. Поэтому я в данном случае относительно оптимистичен: все-таки мы делаем большое дело – мы деполитизируем повестку дня Совета Европы, показываем, что он должен быть больше развернут к каждодневным проблемам человека. И что, как не вакцинация, тем более дешевой российской вакциной, способствует этому. Будем и дальше работать на этом направлении. 

Вопрос: Россия, как государство, подписавшие Европейскую конвенцию о правах человека обязана, исполнять решения ЕСПЧ, если только они не вступают в противоречия с российской Конституцией. Что позитивного Россия получила от ЕСПЧ, и какие дела против России, к сожалению, и такое случается, находятся в настоящий момент на рассмотрении в ЕСПЧ? 

Ответ: Отношения с ЕСПЧ непростые. Они многогранны. Здесь черно-белые оценки, я считаю, были бы неправильные. Целый ряд постановлений ЕСПЧ, их выполнение нами безусловно способствовали гуманизации нашей пенитенциарной системы, и, в принципе, уголовной системы. Мы отдаем должное здесь тому, что ЕСПЧ, указав на какие-то недостатки в нашей правоприменительной практике, передал этот «месседж» нашим правоохранителям и нашим судам, которые приняли соответствующие постановления и решения – и Верховный Суд, и Конституционный суд, который находится в постоянном контакте с ЕСПЧ. На память приходит постановление «Бурдов против Российской Федерации». Его исполнение привело к значительным изменениям в сторону гуманизации условий содержания под стражей. Сократился срок рассмотрения дел после того, как на это указывал ЕСПЧ. И недавно был принят закон о компенсации за надлежащие условия содержания, который, кстати, высоко здесь был оценен. В недавнем разговоре с Председателем суда Р.Спано я обращал на это внимание, и была высказана позитивная оценка. Важнейшую роль в реализации решений ЕСПЧ играет судейский диалог. Диалог о том, как лучше и правильнее выстраивать наши взаимоотношения с этим органом. Вообще, по данным Министерства юстиции, мы выполняем порядка 95% решений суда. Но, к сожалению, есть и такие решения, которые достаточно сильно политизированы. Мы не воспринимаем, не можем и никогда не примем доктрину так называемого «эффективного контроля», где российской стороне, Российской Федерации, вменяются в вину действия не на ее собственной территории. Это, естественно, политизированный подход. Есть ряд резонансных дел, которые рассматриваются судом. Есть ряд межгосударственных дел: Грузия, Украина. Последнее решение по делу – «Грузия против России - 2», получило очень различные оценки соответственно у нас и у сторонников Грузии. Принципиально то, что суд не признал никакой вины за Российской Федерацией в период вооруженных действий, когда Российская Федерация защитила своих миротворцев и гражданское население Южной Осетии. Принято к процессуальному рассмотрению дело по Крыму. Очень важное для нас дело. При этом суд ушел здесь от попыток подтолкнуть его к какому-то суждению по якобы имеющему место территориальному спору. Этот «вопрос» за рамками решения суда. И у нас очень сильные коллеги-юристы эффективно работают здесь. Это и уполномоченный при ЕСПЧ замминистра юстиции М.Л.Гальперин, и его коллеги з представительства Минюста в Страсбурге. Россия высоко держит голову, потому что наше дело правое. В целом, Европейская конвенция по правам человека и суд – один из столпов этой организации. Раз мы в ней работаем, мы обязаны отвечать на любые вызовы, которые здесь возникают. Но я хочу сказать, что суд принимает и те решения, которые позитивны, в том числе и для нашего общества. Поэтому тут каждый раз нужно смотреть очень и очень предметно. 

Вопрос: С Вашей точки зрения, что больше всего боится потерять Совет Европы? Россию, как страну, которая платит огромные взносы в бюджет организации, или все-таки в Совете Европы понимают, что Совет Европы без России перестанет нормально функционировать, поскольку лишится присутствия крупнейшей европейской державы и утратит легитимность, превратится в некое подобие Европейского союза?

Ответ: Хороший вопрос. Но я бы не сводил его к деньгам. Хотя наш взнос порядка 32 млн. евро, вопрос безусловно шире. Совет Европы стал общеевропейской организацией, когда мы в него вступили. Иначе он оставался бы «ЕС 2.0». Совет Европы - это не ЕС. Здесь 27 стран-членов Евросоюза, а 20 ими не являются. И страны эти очень разные. И такие тяжеловесы, как Российская Федерация, как Турция, и наши партнеры и друзья по СНГ: Армения и Азербайджан. И серьезные страны, имеющие большой политический вес, – Норвегия, Швейцария. И маленькие страны, чей политический вес бывает несоразмерен с их размерами: Монако, Сан Марино, Андорра. У них свой взгляд на вещи. Я уже не говорю про Сербию, про наших друзей на Балканах. У них своя собственная повестка, своя позиция. Да и у стран-членов Евросоюза на площадке Совета Европы далеко не всегда единое мнение. И наша работа здесь с этими государствами точечная. Мы стараемся все-таки исходить из первой статьи Устава Совета Европы, которая призывает все страны-члены способствовать единству общеевропейского, правового, и гуманитарного пространства. Поэтому, конечно, если бы Россия не была в Совете Европы, эта организация утратила бы общеевропейский характер. А этого не происходит. В наших интересах, чтобы у нас на площадке Совета Европы были и рычаги воздействия на те же страны ЕС и канал взаимодействия с другими неесовскими странами.

Вопрос: Германия стала председателем Совета Европы в ноябре. Как Вам работается при немецком председательстве?

Ответ: Хотел бы отметить не в связи с этим вопросом В Совете Европы есть большой и очень важный инструмент – Конгресс местных и региональных властей Совета Европы. У нас там традиционно работает очень сильная делегация, представляющая регионы. Сейчас ее возглавляет А.Ю.Дрозденко – губернатор Ленинградской области. Там выстроено абсолютно деполитизированное сотрудничество. Иногда пытаются, конечно, наши оппоненты вбросить конфликтные темы, но в принципе это серьезный инструмент.

Теперь касаясь германского председательства в СЕ. Германия – безусловно европейский тяжеловес. Ряд ее приоритетов совпадают с нашими или близки. Скажем, интересная тема, которую немцы выставили в число приоритетов –искусственный интеллект. Интересная и важная тема – молодежь. И наши молодежные организации активно участвуют в этой работе, в том числе по тематике Великой Отечественной войны. Конечно, проблематика, связанная с COVID-19, с преодолением последствий пандемии тоже важна.

С другой стороны – немцы обозначили как приоритет выполнение решений ЕСПЧ. Тут могут быть разные подходы. Естественно, решения ЕСПЧ должны выполняться. Но, как мы понимаем, для нас юридическим приоритетом обладает наша Конституция. Кстати говоря, так не только в России. В той же Германии, в Австрии и еще в целом ряде стран.

Если уж заговорили о немцах, Германии и ЕСПЧ, конечно, очень важно, чем закончатся идущие сейчас переговоры о присоединении Евросоюза к Европейской конвенции по правам человека. После решений Люксембургского суда ЕС переговоры были прерваны на 7 лет. Очень важно, чтобы Евросоюз присоединился к ЕКПЧ на общих условиях. Если мы говорим об общеевропейском, едином пространстве, то для ЕС не должно быть никаких исключений. Посмотрим, чем это закончится. Это все очень непросто, но это лакмусовая бумажка во взаимоотношениях Евросоюза и Совета Европы. И многие здесь в Страсбурге это понимают. Поэтому мы позитивные моменты в немецком председательстве поддерживаем. А о тех, где мы расходимся, говорим откровенно.

Вопрос: Очень много вопросов со СМИ на Украине и в Латвии. На Украине введены санкции в отношении трех украинских каналов. Также санкции введены и против телеканалов в Латвии. Вы призывали Совет Европы адекватно оценить ситуацию со СМИ в этих двух странах. Прокомментируйте реакции Совета Европы. Могут ли они дать адекватную оценку преследованиям СМИ в Латвии и на Украине?

Ответ: Мы очень активно ставим эту тему и в контактах с руководством Совета Европы - и с Генсекретарем, и с Комиссаром по правам человека, и на заседаниях постпредов. Пока реакция очень слабая и по нашему мнению неадекватная. Это, безусловно, указывает на двойные стандарты, которые, к сожалению, имеют место. Но я уверен, что такая активная постановка вопроса российской стороной ставит в неловкое положение тех, кто критикует нас за якобы нарушение в той или иной области. Конечно, тема нарушений прав человека не в России для них неудобна, но пока вместо адекватных ответов на нашу критику мы слышим со стороны многих, в том числе прибалтийских государств и поддерживающих их, заявления в стиле «сам дурак». Но это же не разговор. Мы будем добиваться в Совете Европы практических мер по ликвидации абсолютно дискриминационной политики. 

Вопрос: Прокомментируйте инициативу Совета Европы привести систему уголовного правосудия на Украине в соответствии с европейскими стандартами. О чем идет речь?

Ответ: Совет Европы достаточно активно работает на Украине. Имеется соответствующий план действий. Мы в свое время выступали с нашими оценками. В плане действий записан пункт о децентрализации, но реальной децентрализации на Украине мы не видим, в плане уважения прав регионов и их жителей. Демократизация уголовного законодательства – это хорошо. Но тут надо смотреть по результатам. Чтобы желаемое не выдавалось за действительное. Много проблемных моментов возникает во взаимоотношениях и Совета Европы с Украиной. Темы борьбы с коррупцией и пр. Мы будем смотреть по реальным результатам.

Вопрос: Самые значимые политические итоги 2020 года?

Ответ: Если говорить в целом, то на первое место, безусловно надо поставить историческое заявление лидеров трех государств: Президентов России, Азербайджана и Армении 9 ноября прошлого года, прекратившее военные действия в Нагорном Карабахе, которые принесли столько жертв. И последующие ввод в регион российских миротворцев, начало восстановления, реабилитации,  возращение к нормальной жизни на этой многострадальной  земле. В связи с этим открылись большие перспективы. Россия действительно сыграла образцовую роль, и это признают и здесь – в Совете Европы. Иногда не столь громко, потому что это не очень модно - признать роль России. Это как бы не комильфо. Но по сути – это так. Ликвидация горячей точки – хотя раньше ее и  называли «замороженным конфликтом» – это очень важный, колоссальный результат ушедшего года. Если же мы вернемся на советоевропейскую площадку, то я бы сказал, что главный итог 2020 года — это  подведение черты под институциональным кризисом в Совете Европы. Возращение нашей делегации к полноформатной работе в ПАСЕ и, соответственно, стабилизация обстановки в целом. Конечно, это и начало работы по преодолению последствий COVID-19. 

Вопрос: Наблюдаете ли Вы при общении с европейскими коллегами в Совете Европы тенденцию появления у них собственной позиции отстаивания собственных интересов в отношении с Россией?

Ответ: Да, но не у всех. Я уже затронул вопрос, что коллеги и страны здесь очень разные. Страна может быть маленькая, но гордая. А может быть большая и не очень гордая. Соответственно и отношение такое к России. Те, кто тяготеет к каким-то коллективным мерам, тем более санкционным, они прячутся за есовские зонтики и свою позицию не высказывают. Есть страны, традиционно негативно относящиеся к любым нашим инициативам и вообще к нам. Это, например, Прибалтика и Украина. Англичане часто выступают не с конструктивных позиций. Но, тем не менее, по отдельным вопросам разум все же пробивается. И мы достигаем договоренностей и понимания. И у советоевропейских тяжеловесов уважение роли России безусловно присутствует. Никто не может нас стереть ни с политической, ни с географической, ни с исторической карты континента. Все понимают, что без России Совет Европы – это не Совет Европы. Поэтому мы работаем не в простой атмосфере, но тем не менее с признанием, пониманием колоссальной роли, которую мы играем. На нас смотрят неесовские страны. Не то что приглядываются –учитывают нашу позицию. У нас с ними со многими очень хорошие отношения. В этом и заключается работа дипломатов. Чтобы мы находили общий язык в самых сложных ситуациях.

Вопрос: Вы уже упоминали, что 2020 год прошел под эгидой борьбы, преодоления пандемии COVID-19. Как пандемия коронавируса сказалась на деятельности Совета Европы? Наверняка частично работа была переведена в дистанционный формат, и с какими сложностями приходилось сталкиваться Постпредству?

Ответ: С технической точки зрения Вы абсолютно правы. Сначала здесь был введет локдаун, все закрыли. Пришлось в значительной степени менять образ нашей работы и регламенты. Переход на дистанционный онлайн формат имел двоякие последствия. С одной стороны – к этому формату смогли присоединиться многие наши эксперты из столицы, из разных ведомств. И семинары, и заседания рабочих групп проходили при их активном участии. С другой стороны – ограничения физического присутствия. Сейчас, допустим, мы уже месяц не встречаемся в зале заседаний, и в начале пандемии это было. Онлайн формат ограничивает возможности человеческого общения и возможности личной дипломатии. А в этом и заключается специфика нашей работы. Нужны контакты личные: договоренности, зачастую при работе онлайн не достигнешь. Поэтому большинство моих коллег выступает за скорейшее восстановление нормальных заседаний, нормальной работы, но это зависит от эпидемиологической обстановки во Франции. Совет Европы и мы, естественно, подчиняемся законам и нормам страны пребывания.

Пользуясь случаем, я бы хотел поздравить своих коллег с наступающим Днем дипломатического работника. Пожелать им самое главное – здоровья, стрессоустойчивости и оптимизма. И вам, коллегам-журналистам, которые нас очень поддерживают, того же самого.

Видеозапись брифинга